I

Этот сон Гарри Поттер видел так часто, что успел выучить наизусть, тем более, что сюжет повторялся из раза в раз без изменений. Всё начиналось с того, что Гарри стоял в Визжащей Хижине и смотрел в глаза умирающего Северуса Снейпа.

После этого Гарри оказывался на берегу озера: со всех сторон к нему слетались дементоры, а он пытался вызвать Патронуса, но у него ничего не получалось. Не получалось потому, что он никак не мог вспомнить, как выглядит его Патронус.

И, наконец, последний эпизод: пустой железнодорожный туннель. Гарри стоит на рельсах и каким-то образом видит (хотя вокруг темным-темно), что путь перед ним разветвляется. И ему надо выбрать, куда идти дальше: прямо, направо или налево. Смысла в этом нет никакого, ибо Гарри прекрасно знает, что все эти пути равно ведут лишь к очередной бесполезной развилке. Дурная бесконечность без капли надежды.

Именно так Гарри описал бы свои видения, если бы вёл дневник. Просто, сухо, без истерики. В конце концов, он же не девушка. Будь он девчонкой, он бы написал ещё и о том, какая тоска наваливается на сердце, когда кошмар внезапно вторгается в его обычные сны. Потому что всякий раз Гарри понимает, что должен будет досмотреть его до конца.

А это, между прочим, то ещё удовольствие. Всякий раз после таких увлекательных сновидений Гарри стоило немалого труда вспомнить: Снейп не умер, его спасли, Патронус – олень, как у отца, а рельсы обязательно куда-нибудь да ведут. Становилось легче. Можно было перевернуться на другой бок и спать дальше: обычно кошмар повторялся не раньше, чем через несколько дней.

То есть, это раньше он повторялся раз в неделю. На каникулах. А теперь, когда Гарри вернулся в Хогвартс, проклятый сон преследует его каждую ночь. Интересно, почему?

Гарри лёг на спину и посмотрел в тёмный потолок… А ведь всё так хорошо начиналось! Как радовалась Гермиона, что война закончилась, и можно будет, наконец, поучиться спокойно, без приключений. Рон, купивший себе «Молнию» (к ордену Мерлина второй степени прилагалось хорошее денежное вознаграждение), мечтал о квиддиче. Джинни и Гарри предвкушали удовольствие сидеть за одной партой. А в поезде выяснилось, что и Невилл решил пройти седьмой курс заново (а то в прошлом году он больше со Снейпом воевал, чем учился). Теперь им только Луны не хватало для полного счастья, но она в школу не вернулась: Ксенофилиус до сих пор трясся над дочерью так сильно, что не отпускал ни на шаг от себя.

Пожалуй, Ксено был прав: ничего хорошего из этой затеи – вернуться в Хогвартс – не получилось. Друзья поняли это почти сразу же, как вышли из карет у Главного крыльца. При виде замка в сердце ожили самые тяжёлые воспоминания. Казалось, - в каждом камне осталась память о потерях, боли и смерти…

- Дерьмо!..

Гарри вздрогнул. В ночной тишине приглушённый голос Невилла прозвучал слишком громко.

Гарри откинул полог. Невилл сидел на своей кровати и при свете волшебной палочки читал учебник.

- Ты чего? – шёпотом спросил Гарри.

Невилл повернул голову и посмотрел на друга красными от усталости глазами.

- Ни черта не понимаю, - сокрушённо проговорил он. – Снейп был прав. Я полный идиот. Кретин. Ничтожество…

Гарри подумал немного и перебрался на кровать Невилла. Усевшись в изножье, он сказал:

- Невилл, не дури. Какое тебе дело до того, что говорил Снейп? Если у тебя нет способностей к Зельям, это ещё не значит, что ты…

- Проклятье, Гарри! – Невилл чуть не плакал. – В том-то всё и дело!..

Он закрыл учебник и повернул его так, чтобы Гарри увидел обложку. И Гарри лишился дара речи, прочтя на ней: «Расширенный курс Зельеварения».

- Ты это… тебе оно зачем? – спросил он пару минут спустя.

Невилл тяжело вздохнул и отложил волшебную палочку. Теперь спальню озаряло лишь слабое сияние месяца, смотревшего в узкое башенное окно.

- Ты никому не скажешь? – спросил Невилл, глядя куда-то в сторону. – Мама с папой. Им хуже… Целители говорят – ещё года два-три… и всё… Я так не могу, Гарри. Я должен попытаться сделать хоть что-то…

- Но почему именно ты? – удивился Гарри. – Есть же учёные… которые в этом разбираются…

- А потому, что судьба моих родителей никого не интересует! – с гневом проговорил Невилл. – Никого, кроме меня!.. Ты думаешь, я не пытался?.. Я писал в Лигу Алхимиков, я встречался с магистрами… Меня выслушали, потому что я герой войны и всё такое… а иначе бы и слушать не стали. У них на всё один ответ: «Молодой человек, нам очень жаль. Средства для исцеления подобных болезней не существует даже в теории. Сам Николас Фламель не мог бы…» ну, и так далее. Вот и весь разговор.

Гарри не знал, что и сказать. Поэтому сказал первое, что в голову пришло.

- Ну, раз магистры так считают… Тогда зачем себя изводить?.. Ты сделал, что мог… А выше головы всё равно не прыгнешь…

- Я знал, что ты меня не поймёшь, - прошептал Невилл. – Меня никто не понимает. Для всех вас война закончилась, вы победили, что вам ещё нужно?.. А для меня… Для меня она никогда не закончится. Молли не убила Беллатрикс. Беллатрикс жива, пока папа и мама больны… и если они умрут, это значит – Лейстрендж победила… Вольдеморт победил… Слезай с кровати, я спать хочу!..

Невилл натянул одеяло на голову и отвернулся. Гарри слез с его кровати и, подобрав упавший учебник, положил на тумбочку. Ему показалось, что свернувшийся клубочком Невилл тихонько всхлипывает. Что бы он там ни говорил, а Гарри прекрасно понимал его. Только вот не знал, чем помочь…

Четыре часа пополуночи. Спать надо, с утра уроки, чёрт бы их побрал… Нет, дурацкая была идея – приехать доучиваться. Идёт вторая неделя семестра, а мозги уже плавятся от количества уроков и домашних заданий. С другой стороны, кому ты нужен без диплома? В авроры точно не возьмут, будь ты хоть трижды герой... С этими мыслями Гарри Поттер уснул.

……………………………………………………………………………………….

Утром Невилл сдержанно извинился перед ним, ещё раз попросил никому ничего не рассказывать, схватил сумку с учебниками и был таков. Куда он отправился в такую рань – неизвестно, все остальные обитатели спальни ещё только глаза продирали. Рон в пижаме стоял у окна и смотрел на ясное голубое небо.

- Идеальная погода для квиддича, - проговорил он с тоской. – Правда?

Гарри грустно кивнул. Их обоих отчислили из команды по той простой причине, что Гарри и Рон были на целый год старше самых взрослых игроков школы. Справедливая Минерва МакГонагалл не пожелала оставить команде Гриффиндора такого преимущества перед командами других факультетов.

- Полетаем после обеда? – предложил Гарри. – У нас же свободное время… позовём Джинни и других, потренируемся…

- Я Гермиону на свидание пригласил, - ответил Рон прежним унылым тоном. – Неделю уламывал найти для меня минутку… А она твердит своё: уроки, экзамены, ответственный год… Гарри, мне кажется, что она меня совсем разлюбила!

Последние слова Рон произнёс шёпотом, потому что Гарри уже подошёл и встал рядом.

- Рон, да брось, что ты такое говоришь?

Но Рон только вздохнул.

- Я для неё пустое место. Для неё главное – наука… А я – кто? Звёзд с неба не хватаю… Ей со мной скучно. Пока шла война, я был нужен, а теперь… Война кончилась, и я не знаю, как жить дальше. Плохо мне, дружище, совсем погано, если честно…

- Ну, Рон, перестань, всё будет нормально! – Гарри и сам бы хотел, чтобы его голос звучал поувереннее.

- Ты меня не понимаешь, - вздохнул Рон, украдкой смахивая что-то со щеки, - никто меня не понимает!..

- Знаешь, - продолжал он, помолчав немного, - я ужасно скучаю по Фреду с Джорджем… Мне кажется, они бы мне помогли… Подстроили бы какую-нибудь пакость, я бы на них рассердился, и всё стало бы хорошо… А Джордж теперь говорит: «Я тень, меня нет»… А мама плачет…

Гарри молча похлопал друга по плечу: увы, пожалуй, это всё, что он мог для него сделать.

……………………………………………………………………………………….

Гостиная была ещё пуста, только на диванчике перед камином скрючилась маленькая фигурка в ночном халате. По растрёпанным волосам и толстой книге на коленях Гарри опознал Гермиону.

- Тоже вскочила ни свет, ни заря, - сказал Гарри, садясь рядом.

- А? – Гермиона оторвала взгляд от книжки и недоумённо оглянулась по сторонам. – Ой, это что, уже утро?.. Я же только на минуточку присела почитать перед сном!.. Кошмар, опять ничего не успеваю!

- Гермиона, так нельзя, - строго произнёс Гарри. – Я понимаю, седьмой курс, ответственный год, но…

- Ох, Гарри, я так много забыла, пока мы воевали! – пожаловалась Гермиона. – Это ужасно. По астрологии ничего не помню. Арифмантику совсем забросила… Заклинания и руны ещё туда-сюда, всё же, у меня была практика, но то же зельеварение…

Она перегнулась за спинку дивана и попыталась поднять с пола сумку, набитую книгами так плотно, что они чуть было не перевесили. Гарри едва успел поймать подругу, когда она уже готова была кувырнуться за диван.

- Рон по тебе скучает, - сказал Гарри в надежде, что Гермиона всё-таки его услышит. – Говорит, что ты его совсем забыла…

- Это безответственно, - пробормотала Гермиона, роясь в сумке, - ведь он прекрасно знает, что от того, как мы сдадим экзамены, зависит наше будущее…

- Гермиона, что для тебя важнее, аттестат или Рон?!

- Что?..

Гермиона оставила в покое сумку, и Гарри понял, что сейчас, наконец, ему откроется правда.

- Гарри, мне страшно, - сказала Гермиона. – Я всё время вспоминаю о том, как он бросил нас тогда… Всё время вижу его лицо… Как он смотрел на меня, когда говорил, что я предательница…

- Когда это Рон называл тебя предательницей? – возмутился Гарри.

- Ну… в том смысле, что я выбрала тебя… У него был такой взгляд…

- Это всё медальон, это из-за него…

- Я тоже носила медальон, и ты носил его, но ни ты, ни я не позволяли себе… Ох, Гарри, что же мне делать?!

- Простить, - ответил Гарри, - простить его, если ты до сих пор не простила…

- Я… я простила, но… Никак не могу забыть… Скажи, как я могу впредь доверять человеку, способному бросить своих близких в такую трудную минуту?!

- Гермиона, послушай, - Гарри изо всех сил старался говорить спокойно. – Неужели ты забыла, что Рон вернулся к нам? Что он спас меня, когда я тонул, что он уничтожил медальон и совершил ещё кучу подвигов?..

Гермиона разрыдалась.

- Ты не понимаешь меня! – воскликнула она, вскакивая и хватая сумку. – Никто меня не понимает!..

С этими словами она исчезла на лестнице, ведущей в спальни девочек.

II

Через полчаса в гостиную стали спускаться другие студенты. Кто-то сразу отправлялся на завтрак, некоторые задерживались, поджидая товарищей.

- Привет, - сказала Джинни, подходя к дивану.

- Ты плакала? – тихо спросил Гарри, глядя на её слегка припухшие веки. – Опять?..

- Прости, - Джинни опустила голову и отвернулась. – Я не хотела тебя расстроить… Не обращай внимания. Это пройдёт. В конце концов я привыкну…

Гарри взял девушку за руку и усадил рядом с собой.

- К чему ты привыкнешь? – спросил он, зарываясь лицом в густые рыжие волосы.

- Надо сказать, чтобы кровать Эмили убрали, - еле слышно промолвила Джинни, - Эмили не приедет… Мы вчера узнали, что она больше никогда не сможет ходить… То проклятие, которое в неё попало… Какое-то очень редкое. Про него никто ничего не знает… Никто не может помочь… Гарри, ну что ты делаешь?!

- Ты не хочешь, чтобы я тебя целовал? – растерялся юноша.

Джинни вскочила.

- У нас горе, а ты!.. Тебе нет никакого дела!.. Ты только и думаешь о том, чтобы…

- Я только и думаю о том, чтобы хоть как-то всех вас утешить! – не выдержал Гарри. – И у меня ни черта не получается!.. Все только и говорят, что я тупой, ничего не понимаю! У всех горе, кроме меня! Достали!..

Он сердито скрестил руки, не обращая никакого внимания на любопытные взгляды окружающих.

- Я устал, - продолжал Гарри, глядя на туфли стоявшей перед ним Джинни. – Когда я ехал сюда, я думал, что возвращаюсь домой. Хогвартс был моим домом, а теперь он похож на кладбище! Я думал – кончится война, и настанет счастье… А оно не настало…Это нечестно!..

По щекам поползли слёзы, и Гарри сердито утёр их рукавом. Только сейчас он понял, в каком напряжении прожил эти несколько дней. Как старался быть бодрым, как отмахивался от мрачных мыслей… А как же, ведь он – герой, он победитель, он должен быть сильным!..

Джинни опустилась на ковёр и положила голову на колени Гарри.

- Прости, - поговорила она, - я понимаю тебя… В прошлом году Хогвартс стал ужасным местом. Куда хуже кладбища. Но… тогда почему-то было легче. Наверно, потому, что мы сражались, у нас не было времени на страх и тоску, а теперь…

Джинни не удержалась и заплакала. А Гарри почувствовал, что у него совершенно нет ни слов, ни сил для того, чтобы попытаться её утешить.

- А мне снятся сны, - неожиданно для себя самого сказал он.

Он совершенно не собирался говорить это таким глухим и мрачным тоном. Он вообще не собирался этого говорить. Он и думать об этом не хотел. Для кошмаров вполне достаточно ночей, не хватало вспоминать о них ещё и днём!..

- Сны? – похоже, Джинни испугалась. – Какие сны?

- Да ну, ничего особенного, - Гарри махнул рукой и, кривовато улыбнувшись, встал с дивана. – Не обращай внимания… Просто сорвалось с языка… Пойдём завтракать?..

Джинни поднялась на ноги, утирая слёзы кулаками, как маленькая. Потом обеспокоенно взглянула на юношу.

- Гарри, ты плохо себя чувствуешь? – спросила она. – У тебя такой вид, как будто тебя тошнит...

- Ничего подобного! - огрызнулся Гарри. - Я прекрасно себя чувствую! Просто великолепно! Лучше всех!.. Да, меня тошнит. Меня всегда тошнит после этих чёртовых кошмаров!

Он плюхнулся обратно. Джинни села рядом, осторожно положив руку ему на плечо и заглядывая в глаза. Гарри поклялся себе, что ограничится изложением фактов. Скупо, кратко, без душераздирающих подробностей…

- Знаешь, каково это? – говорил он десять минут спустя, обхватив себя руками и надеясь, что Джинни не видит, как его трясёт. – Когда не можешь вспомнить?.. Голову как будто стальным обручем сжимает… А внутри – темно и пусто… И от этого начинаешь задыхаться, словно тебя живьём в могилу закопали… И ты мечтаешь увидеть хоть искорку света, но какой там может быть свет?.. В этом проклятом туннеле?.. Только - поезд!.. И ты знаешь, что он от тебя мокрого места не оставит, а всё равно надеешься!.. Увидеть… Хотя бы на миг, хотя бы ценой жизни!.. Только никакого поезда, никакого света не будет! Никогда!.. И ещё там холодно. Холодно как чёрт знает где. Потому что дементоры высасывают из тебя душу… каждый раз заново… И ты понимаешь, что однажды высосут совсем. И ты больше не проснёшься…

- Гарри, Гарри, перестань! – взмолилась Джинни. – Замолчи, пожалуйста! Гарри, это что-то ненормальное! Тебе нужен врач! Пойдём, я отведу тебя к мадам Помфри!..

- Я не ненормальный!!! – взревел Гарри, вскакивая с дивана. – Мне не нужен никакой врач! Всё, что мне нужно – это чтобы меня поняли! Я думал, ты сможешь!.. А ты… Если даже ты не понимаешь, что о других говорить?!

Как он выбрался из гостиной, Гарри не помнил. Вне себя от гнева и обиды, он нёсся по замку, повторяя «Я нормальный! Я не больной! Я не псих!». Лишь когда две маленькие первокурсницы в ужасе шарахнулись от него, Гарри понял, что говорит это вслух и довольно громко. Лицо ошпарило стыдом. Победитель Вольдеморта споткнулся на ровном месте и чуть не упал, здорово подвернув ногу. Боль, сдобренная парой подходящих к случаю выражений, окончательно привела его в себя. Злость улетучилась, осталась пустота и горечь. Гарри одёрнул сбившуюся набок мантию и уныло захромал в сторону Большого зала.

«Просто чёрт знает что такое, - думал по дороге юноша. – Что со мной происходит? Я никогда в жизни не испытывал таких чувств, как в этих дурацких снах! Но тогда как они могут мне сниться?.. Нет, я, конечно, знаю, что такое ужас и отчаяние… но чтоб до такой степени! Может быть, Джинни права, и я действительно схожу с ума?»

От мрачных раздумий Гарри отвлекла какая-то возня у подножия главной лестницы. Подойдя поближе, он увидел небольшую и сильно напуганную кучку слизеринцев. По виду - курс третий или четвёртый. Две девочки плакали, сидя на полу, один из мальчиков прижимал к носу окровавленный платок, а прочие, с волшебными палочками наизготовку, настороженно оглядывались вокруг.

- Что тут произошло? – спросил Гарри, поправив на груди значок старосты школы.

- На нас напали, - коротко ответил очень бледный темноволосый мальчик, державший свою волшебную палочку в левой руке.

- Кто? – спросил Гарри, чувствуя, как к горлу снова начинает подкатывать тошнота.

- Мы их не знаем. Они подошли сзади и сразу же сбежали. Дафну и Элизабет оглушили. Дэвид ранен…

С этими словами мальчик выронил волшебную палочку и упал к ногам старосты.

- Мэтью! – вскрикнула стоявшая рядом девочка: они с Гарри едва не стукнулись лбами, торопливо наклоняясь над потерявшим сознание студентом.

- Взгляните, у него что-то с рукой! – девочка осторожно завернула рукав мантии, и Гарри понял, что Мэтью не был левшой, просто его правая рука, казалось, превратилась в один большой синяк.

- Ч-чёрт! – не удержался Гарри; это уже никак нельзя было назвать детской шалостью. – И вы действительно не знаете, кто это мог быть? Может, нападавшие что-то кричали? Ну, кроме заклинаний?..

- Не помню, - всхлипнула девочка, - я так растерялась…

Гарри обвёл группу вопрошающим взглядом. Но остальные выглядели такими же растерянными и точно так же качали головами.

- Я помню. Кричали.

Гарри снова чуть не столкнулся лбом со своей собеседницей: Метью очнулся.

- Ты как? – обеспокоенно спросил Гарри, помогая мальчику приподняться; девочка, глотая слёзы, молча погладила товарища по плечу.

- Терпимо, - ответил Мэтью, скривившись от боли. - Дейдрэ, не реви, я живой. Прошу прощения, сэр, я не ответил на ваш вопрос. Нападавшие крикнули: «Бей змеёнышей». Дальше шли заклинания. Если хотите, я их вам перечислю в хронологическом, алфавитном или любом другом порядке.

В голосе Мэтью звучала откровенная неприязнь. Стиснув зубы, он отодвинулся подальше от Гарри. Гарри опустил руки.

- Вы перечислите все эти заклинания мадам Помфри в Больничном крыле, - сухо проговорил он. – Сами доберётесь или вас проводить?

- Доберёмся. Дик, помоги Дэвиду, ему совсем плохо. Дейдре, ты поведёшь девочек. Чарли... спасибо, дружище. Ребята, остальные - внимательнее по сторонам. Они могут вернуться…

Глядя вслед организованно удаляющейся группе – а скорее, отряду, - Гарри испытывал весьма противоречивые чувства. Он не мог не восхищаться выдержкой юного Мэтью, и его забота о друзьях вызывала искреннее уважение. Но этот полный презрения взгляд, который слизеринец, уходя, бросил на Гарри… Что это значит? Война продолжается?..

Кто-то осторожно подёргал его за мантию. Гарри обернулся. Позади него стояла маленькая девочка с эмблемой Хаффлпаффа на мантии.

- Это были ваши, - сказала она шёпотом, глядя на Гарри испуганными глазками, - которые напали… двое ваших… и двое из Райвенкло… Они вывернули мантии наизнанку, чтобы не было видно значков… но я их узнала. У меня хорошая память на лица…

- Ты мне их покажешь? – быстро спросил Гарри.

Девочка задрожала и отступила на шаг.

- Н-нет, сэр, - пролепетала она, - я… я не… Мэтью говорит, что это не выход…

- При чём тут Мэтью? – нахмурился Гарри.

- Он мой старший брат, - ответила девочка, - и он говорит, что, если Слизерин начнёт жаловаться, то станет только хуже… Учителя всё равно ничего не смогут сделать, а честь факультета пострадает ещё сильнее…

- Постой, - Гарри присел перед малюткой на корточки, - ты хочешь сказать, что этот случай – не первый?..

- Нет, сэр, - на глазах девочки появились слёзы, - не первый… Это происходит каждый день. Некоторые ребята из Слизерина даже перестали носить свои цвета, потому что боятся. А Мэтт носит… Я теперь всё время хожу за ним, только… только я же не могу его защитить, я ещё ничего не умею!..

- Послушай, если ты не хочешь, чтобы я помог, зачем ты мне всё это рассказываешь? – допытывался Гарри.

- Я… не знаю, - захлюпала носом девочка, - я… испугалась… Я увидела, как Мэтт упал… Сэр, можно, я пойду в Больничное крыло? Пожалуйста, сэр, а вдруг брату плохо?! Я же всё равно больше вам ничего не скажу!..

Не дожидаясь разрешения, малютка развернулась и бросилась вверх по лестнице. Гарри поднялся и тяжело вздохнул. С одной стороны, всё было паршиво. Если верить этой девчушке, то Хогвартс действительно катится в тартарары. С другой стороны… Гарри было неловко признаться себе в этом, но он почувствовал некоторое облегчение при мысли, что, даже если он и сходит с ума, то не в одиночестве, а вместе со всей школой.

Впрочем, утешения хватило лишь на пару секунд: мысли снова вернулись к ночным кошмарам, и желудок неприятно заворочался. Пытаясь уговорить внутренности успокоиться, Гарри продолжил свой путь в направлении, которое его совершенно не привлекало.


… Завтрак ещё только начинался, половина мест в Большом зале пустовала. В середине гриффиндорского стола Гарри увидел Невилла.

- Приятного аппетита, - сказал Гарри, подойдя и усевшись рядом.

Невилл молча кивнул; он сидел, ссутулившись и рассеянно глядя в свою тарелку. Гарри машинально взял тост. С сомнением поглядев на хлеб, он решил, что, возможно, за разговором его удастся проглотить незаметно для самого себя.

- А куда это ты так рано сорвался? – спросил он у Невилла.

- В библиотеку, - отозвался Невилл.

- В библиотеку? – удивился Гарри. – А зачем?..

Невилл хмыкнул:

- Действительно, зачем? Что такому идиоту, как я, делать в библиотеке?..

Он тяжко вздохнул и принялся возить ложкой в овсянке.

- Приятного аппетита!

К столу подошла Гермиона. За ней тащился Рон, сгибаясь под тяжестью её сумки, набитой учебниками.

- Спасибо, - пробормотал Невилл, поднося ложку ко рту.

Гарри передёрнулся и сглотнул. Рон и Гермиона уселись напротив. Рон, по-прежнему мрачный и подавленный, изо всех сил пытался скрыть своё плохое настроение. Впрочем, его улыбка выглядела довольно жалко и скорее наводила на мысль о зубной боли. Гермиона была неестественно суетлива.

- Рон, не ставь сумку на пол... Вот сюда, на скамью… Да не так, она же упадёт!.. Какой ты неуклюжий!.. Так, что у нас на завтрак? Как настроение, мальчики? Что нового? Невилл, ты какой-то не такой. У тебя всё в порядке? Рон, ты почему не ешь? Положи мне овсянки… или нет, не хочу, лучше омлет… Фу, какой-то он странный…

Она тараторила так быстро, что никто не успевал вставить ни слова.

- Рон, перестань толкать меня под столом. Это невежливо. Лучше передай мне джем… Надо поскорее позавтракать, мне ещё в библиотеку…

- Мне тоже! – с отчаянием воскликнул Рон.

Гермиона наконец-то замолчала и удивлённо посмотрела на него.

- А тебе-то туда зачем? – спросила она.

Невилл горько ухмыльнулся, опуская ложку:

- Добро пожаловать в общество тупых, Рон.

Рон побагровел.

- Ты кого тупым назвал, ботаник чёртов?!

- Тупым тебя назвал, вообще-то, не я, а твоя девушка, - уточнил Невилл, сжимая кулаки и бросая на Рона неожиданно тяжёлый взгляд исподлобья.

- С каких это пор я девушка?! – возмутилась Гермиона. – У меня имя есть!

«Вот идиоты», - подумал Гарри и вцепился зубами в тост, чтобы не сказать то же самое вслух. Ему показалось, что он откусил кусок картона.

- Приятного аппетита, любимый! – раздался над его головой сердитый голос Джинни.

- Спасибо! – рявкнули Рон, Гермиона и Невилл.

- … если ты думаешь, будто наорать на меня и смыться было с твоей стороны хорошим поступком, - заговорила Джинни, демонстративно плюхаясь на скамью по правую руку Невилла, - то ты жестоко ошиба…

- Доброе утро, мои хорошие.

Гарри закрыл глаза и чуть не умер от облегчения. Тихие слова, произнесённые – это было слышно - с ласковой улыбкой, окутали его тёплой волной покоя. Желудок наконец угомонился, горло перестали сжимать спазмы, а хлеб обрёл вкус хлеба: за спиной Гарри стояла новая преподавательница Хогвартса по Защите от Тёмных Искусств Мери Сьюзан Саншайн.

III

Всё вокруг изменилось как по волшебству.

- Доброе утро, профессор! – хмурый набыченный тип, сидевший рядом с Гарри, обернулся и просиял, снова превратившись в Невилла, добродушного, слегка застенчивого юношу с тёплым и приветливым взглядом.

- Здравствуйте, профессор! - Рон, чья злоба испарилась в мгновение ока, наконец-то смог улыбнуться по-настоящему; тоскливая покорность брошенной собаки исчезла из его глаз. Он выпрямился, расправил плечи и снова стал прежним Роном, надёжным, весёлым и храбрым парнем, верным другом.

- Как поживаете, миссис Саншайн? – встрепенувшаяся Джинни подняла глаза, и Гарри показалось, что он ещё никогда не видел её такой красивой.

Гермиона ничего не сказала. Умиротворённо вздохнув, она нежно взяла Рона за руку.

- Спасибо, Джинни, милая, - отвечала миссис Саншайн, - у меня всё хорошо.

Её ладонь лежала на плече Гарри, и он не смел шелохнуться, боясь спугнуть нежданное счастье. Хотя ему тоже до смерти хотелось взглянуть на ту, кого вся школа называла Солнышком. Да и кто, узрев Санни хотя бы раз в жизни, не мечтал смотреть на неё вечно? Чьё сердце не замирало от сладкого восторга при виде её сияющего красотой юного лица, нежной, кроткой улыбки и прекрасных синих глаз доброй феи?

А её волосы! Цвета тёмного шоколада, в пламени свечей они отливают красной медью, а на солнце вспыхивают жарким золотом. Такие пышные, тёплые даже на взгляд… Кажется – стоит прикоснуться к ним один-единственный раз, и ты больше никогда не узнаешь холода. Но разве кто-то может решиться на такую дерзость?.. А её походка! Когда Санни проходит мимо – стремительная, как ручей, и величавая, как королева, - твои собственные ноги вдруг становятся лёгкими, груз невзгод покидает сердце, а за спиной как будто вырастают крылья…

«Эк меня понесло! – Гарри был немало удивлён: он сроду не подозревал за собой способности к столь поэтическим сравнениям. - Того и гляди, романы писать начну!..»

Он ощутил холодок на плече, на том месте, где только что лежала лёгкая рука. Санни отошла от их снова дружной компании и направилась к столу преподавателей, оставляя за собою десятки посветлевших, улыбающихся лиц. Гарри, всё ещё не шевелясь, глядел ей вслед. Рон, Джинни и Гермиона влюблённо таращились туда же. А Невилл вдруг схватил сумку и начал лихорадочно в ней рыться.

Достав перо, он принялся что-то быстро писать на куске пергамента, прикрывая его левой рукой. Сидевшая справа от Невилла Джинни с интересом следила за его занятием.

- Это про Санни, Барашек? – спросила она, заглядывая под его ладонь.

- Да нет… это так… вообще, - рассеянно отозвался Невилл, продолжая строчить.

- Барашек? – удивилась Гермиона.

- Я звала его так в прошлом году, - ответила Джинни; она улыбнулась и нежно потрепала Невилла по волосам. – Потому что он кудрявый…

- Но не как баран, - возразила Гермиона, накладывая себе овсянки. – У баранов шкура, а у Невилла такие дивные локоны… Невилл больше похож на ангела. На красивого ангела-брюнета…

Она томно вздохнула, косясь на Рона, но тот не поддался на провокацию и только хмыкнул, вываливая на свою тарелку с десяток сосисок.

- Это Невилл-то у нас ангел? – засмеялась Джинни. – Нет, он настоящий Барашек. Ангелы – это которые на небесах, с арфами и нимбами. А ты бы видела, как он со Снейпом в прошлом году разговаривал: директор на него орёт, а Невилл стоит, смотрит так упрямо, того и гляди забодает!..

- А что это такое пишет наш милый Барашек? – просюсюкал Рон.

- Не твоего ума дело, Бон-Бон, - беззлобно осадил его Невилл, не отрываясь от своего занятия. – И запомни: звать меня Барашком… позволено только Джинни… а для тебя я - Невилл… Если это слишком сложно, то – господин Лонгботтом… А будешь ухмыляться – получишь по шее…

Рон восхищённо хрюкнул и потянулся за кетчупом. Гарри взял с блюда пару особенно аппетитных ломтиков бекона... и чуть не уронил их, когда Джинни, голосом, полным гордости, произнесла:

- Невилл пишет стихи! Настоящие!

- Да ты что! – изумилась Гермиона.

- Да брось! – недоверчиво проговорил Рон.

- И давно это с ним? – сочувственно спросил Гарри.

- С детства, - спокойно ответил Невилл, откладывая перо и пробегая взглядом по исписанному листку.

- А нам ничего не говорил! – обиженно протянула Гермиона.

- Потому и не говорил, - пожал плечами Невилл, сворачивая листок в трубочку и убирая в сумку. – Стеснялся…

- А ей почему сказал? – Рон кивнул на Джинни.

- Потому что Джин – мой друг, - ответил Невилл; он обвёл компанию таким торжественным взглядом, что даже Рон сделался серьёзным. – Нет, вы только не обижайтесь… поймите… Вы все – мои друзья. Самые лучшие на свете. Но ведь, например, тебе, Гермиона, Рон и Гарри ближе, чем я… А мне ближе Джин и Луна. Вы сражались втроём – и нас тоже было трое. Конечно, наши подвиги не сравнить с вашими, к тому же, как выяснилось, во многом мы сваляли большого дурака, но и нам было несладко, ведь… потому что…

Не привыкший к таким длинным и высокопарным речам Невилл внезапно замолчал и, покраснев, низко опустив голову. Он снова стал похож на себя прежнего: на того робкого, затюканного паренька, каким впервые предстал перед друзьями семь лет назад.

Джинни осторожно взяла смутившегося юношу за подбородок, заставив поднять лицо. Гарри показалось, что Джинни и Невилл сейчас поцелуются… Но они просто соприкоснулись лбами и сидели так несколько секунд – молча, опустив глаза. Потом Джинни улыбнулась.

- Барашек мой! – нежно произнесла она, чмокнула Невилла в щёку, вылезла из-за стола и пересела к Гарри.

- Ты ведь не ревнуешь? – шепнула девушка.

Вместо ответа Гарри поцеловал её, заметив краем глаза, что Рон и Гермиона взяли с них пример.

- Я же понимаю: фронтовая дружба и всё такое, - так же шёпотом ответил Гарри пару минут спустя, немного успокоившись и намазывая мармеладом тост для Джинни.

- Тем более что Невилл, кажется, неравнодушен к Луне! – Джинни заговорщически подмигнула.

- Да ну? – удивился Гарри.

- Почта! – воскликнула Гермиона.

Большой зал наполнился радостными возгласами, громким уханьем и хлопаньем крыльев. Бурая амбарная сова уронила на голову Гермионе свёрнутую газету. Большая тень скользнула над столом, и на скатерть перед Гарри шлёпнулась задушенная мышь. Белый филин Ух (Хагрид не раздумывал долго, выбирая подарок на восемнадцатый день рождения Гарри Поттера), исполнив свой долг, заложил красивый вираж и вылетел в окно.

- Глупая птица, - брезгливо поморщилась Джинни, глядя на мышь.

- Ух считает, что должен обо мне заботиться, - сказал Гарри.

Гермиона, уткнувшаяся в газету, не глядя, взяла чистую кружку и накрыла ею дохлого зверька.

- Пора бы уже и привыкнуть, - пробормотала она.

Джинни хотела возразить, но её внимание привлекла сова… ярко-жёлтого цвета. Впрочем, на это чудо любовался весь зал, многие студенты помладше смеялись, показывая на сову пальцем. А Невилл – тот так и расцвёл, когда диковинная птица приземлилась в миску с кукурузными хлопьями прямо напротив него.

Отвязав от лапки совы письмо, юноша бережно спрятал его себе под мантию. Подумав немного, он достал из сумки свиток с только что написанным стихотворением…

- Что я тебе говорила? – шепнула Джинни, тихонько толкнув Гарри локотком в бок. – Бабушка вряд ли послала бы ему жёлтую сову!..

Оживление, связанное с прибытием почты, улеглось, и завтрак продолжился. Невилл, очевидно, не хотел читать письмо при всех. Вместо этого он достал из сумки учебник и, прислонив его к кувшину с соком, сосредоточенно уставился в книгу, иногда промахиваясь ложкой мимо рта.

- Гермиона, - позвал он несколько минут спустя.

- Мм? – откликнулась та, переворачивая страницу газеты.

- Извини, ты мне не могла бы объяснить мне кое-что?..

- Спрашивай, - кивнула Гермиона, бегло просматривая какую-то статью.

- Вот, например: «добавить половину унции крыльев златоглазки и помешать восемь раз по часовой стрелке…» Почему именно восемь раз и именно по часовой?

- Потому что так написано в инструкции, - рассеянно отозвалась Гермиона, но вдруг оторвалась от своей газеты и удивлённо уставилась на учебник. – Погоди, это у тебя что, Зельеварение? – она перевела взгляд на Невилла. – Зачем это тебе? Ты же, вроде, увлекался гербологией…

- Я и сейчас увлекаюсь, - ответил Невилл, выразительно взглянув на Гарри, - просто… ну… мне хочется пойти дальше. Что толку знать все свойства мандрагоры, если не можешь их использовать?

- Но зато ты знаешь, как правильно вырастить эту самую мандрагору, - возразила Гермиона, - а зельевар этого не знает… Не лучше ли развивать свои сильные стороны, Невилл? Ведь у тебя никогда не ладилось с зельями, и к тому же, ты не занимался ими целых два года…

Её увещевания не возымели никакого действия. Взгляд Невилла стал жёстким и упрямым. Да, Джинни был права, на ангела этот парень совсем не походил. А вот на барана - очень даже…

- Так ты можешь ответить на мой вопрос?

- Так я ведь уже ответила, - пожала плечами Гермиона.

- То есть, весь смысл этого предмета – в следовании инструкции? – не унимался Невилл.

- Ну, по крайней мере, на первых порах…

Невилл тоскливо взглянул в книжку, вцепившись руками в свои локоны.

- Нет, не понимаю… не понимаю, как тут можно не запутаться…

- Сосредоточенность, внимание и усердие, - сурово проговорила Гермиона, - без них ничего не добьёшься. Вот я, например, прежде, чем приступать к выполнению практического задания, учу инструкцию наизусть, чтобы не отвлекаться…

- Ты можешь выучить наизусть то, чего не понимаешь? – недоверчиво спросил Невилл.

- Боже мой, Невилл, ну что тут понимать? – всплеснула руками Гермиона. – По-моему, твоя гербология куда сложнее, там вообще никакой ясности не существует…

- Странно, - промолвил Невилл, - а мне кажется, что ничего нет проще гербологии… Мне даже и учить почти ничего не надо: я смотрю на растение и сразу чувствую, любит оно солнце или тень, какая ему нужна почва, когда оно наберёт силу, ну, и так далее… А в учебнике только уточняю…

- Чувства – ненаучный подход, - отрезала Гермиона. – Ну, а как же с латынью? Ты знаешь её даже лучше, чем я…

- Ну, какая же может быть гербология без латыни? – растерянно проговорил Невилл. – Конечно, я знаю латынь… Она как-то сама собой выучилась…

- Сама собой? Но там же куча правил! Как ты их запоминаешь с такой плохой памятью?

- Как запоминаю? – Невилл задумался. – Да никак… Я сочиню предложение, открою учебник, чтобы проверить, и почти всегда оказывается, что я всё сделал по правилам… А я всего лишь старался, чтобы фраза была красивой… Но, знаешь, - тут он слегка оживился, - мне всегда бывает так радостно увидеть, что красота имеет свои законы…

- Понятно, - вздохнула Гермиона, буравя Невилла взглядом практикующего психиатра.

- А тут, - продолжал Невилл, с отчаянием посмотрев в книгу, - восемь раз по часовой… девять раз против… Почему, скажем, не десять?..

- Потому что иначе ничего не получится, - терпеливо объяснила Гермиона.

- … и мы все, ну кроме Гермионы, конечно, уже сто раз подтвердили этот научный факт опытным путём, - встрял Рон. – Вот и учёные так делают. Сидят себе в лабораториях, помешивают… Раз не получилось, два не получилось, на сто тридцать второй глядишь, а оно…

- Я думаю, над этим учебником трудились достаточно сведущие люди, - вновь взяла слово Гермиона. – Нам нет нужды проверять их и сомневаться в их инструкциях…

- Да я не сомневаюсь, - защищался Невилл, - просто я тоже хочу уметь сочинять зелья…

Гермиона вытаращила глаза, а потом громко расхохоталась. Рон подержал её. Гарри поморщился: этот смех полоснул по сердцу обжигающим холодом, прогоняя едва обретённый покой. Друзья веселились как-то неестественно, натянуто. Ну, с Роном всё просто: подлизывается к своей девушке. А Гермиона смеётся так, словно хочет поставить Невилла на место. Ну да, он, конечно, ужасно наивный, раз думает, будто зелья можно сочинять, как стихи. Но зачем же его унижать?..

- Невилл, - Джинни сочувственно улыбнулась, - профессор Слагхорн говорит, что зельеварение – тёмная наука, и, чтобы в ней разбираться, надо обладать особым даром, чем-то вроде ясновидения...

- Чушь какая! – фыркнула Гермиона, оборвав дурацкий смех. – Ясновидение – это миф, удобное прикрытие для недоучек и шарлатанов!..

- А профессор Слагхорн, он кто – недоучка или шарлатан? – ехидно произнесла Джинни.

- Девчонки, не ссорьтесь, - жалобно проговорил Рон.

- Замолчи, Рон! – прикрикнули на него обе девушки и продолжили выяснение отношений. Невилл снова сидел с убитым видом. А Гарри захотелось оказаться как можно дальше отсюда, лишь бы не видеть этих унылых и злых лиц, не слышать раздражённые голоса… Надеясь отвлечься, он взглянул на преподавательский стол.

Миссис Саншайн он, к своему огорчению, не увидел: её кресло было свободно: видимо, Санни уже успела позавтракать. Пустовало и ещё одно место – по правую сторону от директорского трона. Оно принадлежало профессору Снейпу, который пока ещё не мог принимать участие в общих трапезах. С начала семестра он находился в Больничном крыле замка, не показываясь никому на глаза.

О состоянии здоровья бывшего директора Хогвартса ходили самые противоречивые слухи. Кто-то утверждал, что профессор Снейп уже совсем поправился и просто не хочет никого видеть. Другие говорили, что он лежит при смерти. Некоторые болтали даже, что он вообще давно уже умер, но школьное начальство почему-то это скрывает. В общем, теорий было множество.

Узнать истинное положение вещей не составило бы никакого труда: всего-то и нужно было - подняться в Больничное крыло... Однако, странное дело: за помощью к мадам Помфри ежедневно обращалось не менее десятка студентов, но ни одному из них до сих пор не пришло в голову навестить профессора-героя. Лишь сознательная Гермиона через каждые пару дней мужественно призывала друзей исполнить свой гражданский долг.

Пока что им удавалось отвертеться. Впрочем, следует заметить, что Гермиона не сильно настаивала.

IV

Завтрак закончился в гробовом молчании. Девушки сидели надутые, Невилл унылый, Рон мрачный. Гарри хотя больше и не тошнило, но настроение всё равно было хуже некуда. Об уроках даже думать не хотелось, о домашних заданиях – тем более. Даже свободное время после обеда и возможность полетать не радовали. Действительно: зачем летать, если квиддича всё равно не будет?..

- Старосты школы! – со стороны преподавательского стола раздался голос директора Минервы МакГонагалл. – Прежде, чем вы отправитесь в класс, пожалуйста, подойдите ко мне.

Гермиона встала из-за стола и, перекосившись под тяжестью сумки (доверить её Рону она не захотела), потащилась исполнять распоряжение директрисы. Гарри вздохнул и последовал за ней.

Старосты подошли к помосту. Гермиона, нацепив деловую улыбку, поздоровалась – на вкус Гарри, слишком вежливо и даже как будто слегка подобострастно. Возможно, это была всего лишь игра воображения, но старая подруга неожиданно напомнила ему ханжу и карьериста Перси Уизли.

Минерва МакГонагалл величественно кивнула головой и хотела что-то сказать, но позади её трона мелькнул всполох синего шёлка.

- Ой, вы заняты! – сказала миссис Саншайн. – Простите, я тогда потом…

- Нет-нет, Санни, сначала с вами… Мистер Поттер, мисс Грейнджер, пять минут, - директриса снова повернулась к миссис Саншайн. – Ну, какие у нас новости?

Как хорошо ни владела собой волевая и несгибаемая Минерва МакГонагалл, в её голосе явственно проскользнули тревожные нотки.

Странная перемена произошла с миссис Саншайн при этом вопросе. Улыбка покинула прекрасное лицо, и сияющий взор потемнел – как будто солнце скрылось за тяжёлой тучей. Гарри подумал, что Санни выглядит ужасно усталой… Да и лет ей, пожалуй, не двадцать, как все думают, а гораздо больше…

- Увы, порадовать мне вас нечем, - Санни опустилась в соседнее кресло и виновато взглянула на свою начальницу. – Всё по-прежнему: держимся из последних сил…

Минерва горестно вздохнула.

- Ох, что за жизнь, что за жизнь! И почему лучшие всегда страдают больше всех?.. Значит, никаких изменений?..

Миссис Саншайн развела руками.

- Спать не можем – кошмары. Есть не можем – тошнит. Регулярно теряем сознание. Немудрено: который месяц без сна и без пищи, на одних зельях… Да после такого ужасного ранения… Да после Амбридж…

У МакГонагалл сделалось такое лицо, что Гарри показалось, будто директрису вот-вот вырвет.

- Не произносите при мне это имя, - проговорила она, стиснув зубы.

- Простите, Минерва, - Санни легонько дотронулась до её руки, - мне и самой не доставляет никакого удовольствия вспоминать эту… Знаете, назвать её женщиной просто язык не поворачивается. И мне очень грустно вновь убедиться в том, что в природе есть такое вещество, которое не тонет ни при каких обстоятельствах. Уж извините за грубость, наболело…

- Да ничего-ничего, - рассеянно произнесла Минерва, - я вполне с вами солидарна… Санни, а если попробовать заклинания? Ну, чтобы заставить его поесть?.. Я думаю, мне удастся утрясти с Авроратом этот вопрос…

Санни покачала головой.

- Во-первых, от тошноты это не избавит, а приступ потом попробуй останови, нам только кровавой рвоты не хватало… А во-вторых, Империо не зря относится к Непростительным заклятиям. Вроде бы, ничего страшного, даже приятно, но тем не менее, вред для здоровья очень существенный. А у нас этого здоровья… сами знаете. Сейчас даже обычную магию следует применять очень осторожно: похоже, имело место сильное злоупотребление, он совершенно истерзан… Вы так и не смогли выяснить, какими методами пользовалось следствие?

- Не смогла. «Сведения секретные, разглашению не подлежат», - горько усмехнувшись, ответила Минерва. – Дураку понятно: раз они боятся огласки, значит, на то есть причины. А зная эту кровожадную жабу, можно предположить всё, что угодно. Санни, я вам и без документального свидетельства скажу, что его пытали, и очень жестоко. Я видела его до Азкабана и… я вижу то, что осталось от него после…

- Минерва, в Азкабане и без пыток невесело, - вздохнула Санни, - три недели с дементорами… такое даже здоровому человеку непросто выдержать… Однако мне, для более успешной помощи, не помешало бы знать точно, какие именно заклинания и, возможно, зелья применяли следователи и те… целители, - синие глаза зло прищурились, и Гарри показалось, что под взглядом Санни стол начал дымиться, - которые заставляли его жить…

Гарри понял, что ему не кажется: старинная дубовая столешница действительно дымилась. Минерва закрыла лицо руками.

- Дементоры… Амбридж, - проговорила она еле слышно, - всё, как раньше… Боже мой, похоже, война никого ничему не научила!.. А он… Бедный, бедный мальчик! Такой храбрый и такой несчастный! Санни, что мне делать?! Если он… то я тоже… я просто не смогу жить, помня последние слова, которые он от меня услышал, идя на смерть… Я крикнула ему… Нет, нет, это ужасно!.. Я не выдержу!..

Госпожа МакГонагалл задыхалась. Санни достала небольшой пузырёк, вытащила пробку и молча протянула директрисе. Та покорно выпила зелье. Санни поднялась с кресла и приобняла Минерву за плечи.

- Не отчаивайтесь, - промолвила миссис Саншайн. - Я вот не отчаиваюсь… Хотя мне очень тяжело. Вы пригласили меня ради одного пациента, но в этой школе сейчас едва ли наберётся с полсотни здоровых людей. Замок пропитан болью от подземелий до крыш, а вы знаете свойство моего дара… Иногда мне кажется, что я не выдержу ни минутой дольше, однако…

- О, Господи, Санни, почему вы не сказали раньше?! – директриса вскочила и схватила целительницу за руки. – Я немедленно вас уволю!..

- И лишите меня возможности исполнить своё предназначение? – грустно улыбнулась миссис Саншайн. – Лишите меня смысла существования?.. Я рассказала вам всё это не для того, чтобы вы меня пожалели… но коль скоро вам всё-таки меня жаль, позвольте мне остаться. Минерва, дорогая, если вы сейчас прогоните меня, под угрозой окажется не одна жизнь, а две. Потому что есть боль, которую я знаю не по дару сострадания. И я была уверена, что никто в мире не страдает сильнее, чем я. Да, я думала именно так ещё месяц назад, до того самого дня, когда меня впервые вызвали в палату к Северусу…

Услышав это имя, Гарри вытаращил глаза и едва удержался, чтобы не ляпнуть «чёрт меня побери» или что-нибудь покруче. До сего момента он не догадывался, о ком говорят Санни и директриса… Он покосился на Гермиону: она кусала губы, похоже - боялась заплакать.

- Я никогда прежде не видела такого мужества, - продолжала Санни, - такого терпения… И мне стало стыдно. За все дни, проведённые в мечтах о смерти. За все ночи, погубленные тоской… Минерва, если я сейчас имею силы помогать кому бы то ни было, то лишь потому, что Северус помог мне. И продолжает помогать. Тем, что не смотрит на меня с ненавистью, когда я привожу его в чувство, обрекая на продолжение страданий. Тем, что не отворачивается, когда я даю ему лекарство, хотя для него каждый глоток - чистое мучение. Тем, что не срывает повязку, хотя раны ужасно болят... Тем, что до сих пор противостоит безумию, которое стократ страшнее любой телесной боли. Вы восхищаетесь его подвигами на войне? Я о них ничего не знаю. Для восхищения мне хватает того, что я вижу сейчас… Не разлучайте нас, пожалуйста. Северус – герой, а я – просто слабая женщина. Он, возможно, справится и без меня, но я без него – вряд ли…

Бледная и печальная, Санни как будто стала ещё красивее. И Гарри поймал себя на том, что отчаянно завидует Минерве МакГонагалл, которая может позволить себе обнять прекрасную целительницу...

- Ах, Санни, как вам это удаётся? – улыбнулась сквозь слёзы директриса. – Вы говорили такие грустные вещи, а на сердце светлее стало!..

- Это моя маленькая тайна, - ответила миссис Саншайн, - позвольте мне пойти к себе, скоро начнётся урок…

Поклонившись, Санни вышла из зала через маленькую боковую дверцу. Госпожа МакГонагалл проводила её растроганным взглядом, потом поднялась со своего трона, видимо, тоже собираясь уйти… И удивлённо воззрилась на старост.

- А вы двое что здесь делаете? – спросила директор.

- Эээ… но, - захлопала глазами Гермиона, - вы же сами велели нам…

- Ах, ну да, конечно, - опомнилась МакГонагалл, - но вы лучше идите. Поговорим в другой раз.

Выйдя из Большого зала, Гермиона всё-таки не выдержала и расплакалась.

- О, Гарри, какой ужас! – всхлипывала она. – Кто бы мог подумать!.. Бедная Санни! Всегда такая весёлая, приветливая! Мне казалось, что на свете нет никого счастливее и беззаботнее, чем она! А она, оказывается, так мучается! Она даже хотела умереть!.. Бедняжка!.. Ну почему, почему самые хорошие, самые светлые всегда страдают больше всех?!

Гарри почувствовал, что и сам сейчас потеряет лицо. Требовалось срочно сменить тему. К счастью, последняя фраза Гермионы напомнила ему кое о чём.

- А что это Снейп делал в Азкабане? – спросил Гарри.

- Известно, что, - Гермиона утёрла слезы рукавом мантии, - находился под следствием по делу об убийстве Дамблдора и прочих преступлениях...

- А с какого перепугу? – удивился юноша. – Он же невиновен! Я же всё рассказал, передал Визенгамоту воспоминания…

Гермиона хмыкнула.

- Ты хоть раз за лето открыл «Ежедневный пророк»? Или «Ведьмин досуг»? Или, на совсем уж худой конец, «Придиру»?..

Гарри отрицательно покачал головой. Весь май после Дня победы и три летних месяца пролетели для него как один день, полный счастья и солнца. Солнцем была Джинни, а больше Гарри не помнил ничего… Ну, было ещё два визита в Министерство Магии. Один – на заседание Визенгамота, для дачи показаний, и второй – на торжественную церемонию награждения героев войны. А читать газеты… ему это как-то и в голову не пришло…

- Поздравляю, ты пропустил самый громкий процесс века, - сказала Гермиона. – «Магическое сообщество против Северуса Снейпа».

- Что?! – изумился Гарри.

Гермиона пожала плечами.

- В общем-то, всё было шито белыми нитками. Многие сотрудники Министерства, вроде Амбридж, во время войны держали, так сказать, не совсем верный курс. Им позарез нужно было отвлечь внимание от своих скромных персон и направить гнев общественности в другое русло. Например, устроить показательный суд и казнь какого-нибудь известного злодея. А где его взять? Все более-менее стоящие мерзавцы погибли в Битве за Хогвартс. А тут, вот счастье-то, живой Снейп! Ну, не совсем живой… Но вполне пригодный для того, чтобы повесить на него всех собак.

Гарри снова почувствовал себя нехорошо. Гермиона продолжала:

- Ну и вот. Пока целители спасали Снейпа, газеты изо всех сил поливали его грязью. Люди купились с потрохами. Даже пытались взять приступом больницу Святого Мунго, чтобы расправиться с негодяем. Снейпа перевели в Азкабан. Мы думаем, не только для того, чтобы оградить от самосуда: следствие начало заходить в тупик, а в тюрьме можно не слишком церемониться с методами допроса… Тогда мы решили…

- Кто «мы»? – спросил Гарри.

- Мы – те, кто боролся за справедливость, - гордо ответила Гермиона, - в первую очередь, конечно, МакГонагалл и Орден Феникса. Ну, и я тоже. Рон до сих пор попрекает меня тем, что я, вместо того, чтобы проводить время с ним и будущей свекровью…

- А почему же вы не позвали меня? – нахмурился Гарри.

- Извини, - вздохнула Гермиона, - это было не в интересах дела. После того, как ты дал показания в пользу Снейпа, в газетах снова стали появляться намёки на то, что ты… э… не вполне адекватен. Кстати, репортёры тебя не сильно доставали?

- Они начали доставать меня только в августе, - ответил Гарри, впервые подумав о том, что это, пожалуй, было довольно странно.

- Всё правильно, - кивнула Гермиона, - я сейчас объясню, только по порядку. Сначала мы наняли Риту. Не спрашивай, сколько мы ей заплатили. И она написала замечательную книжку «Два лица Долорес». На сей раз, похоже, правдивую от первого до последнего слова. Только под угрозой её издания нам удалось закрыть следствие и вытащить профессора из Азкабана.

- Но почему «под угрозой»? – возмутился Гарри. – Надо было издать! Прихлопнуть мерзкую жабу!..

- Угу, и Снейпа заодно, - усмехнулась Гермиона. – Даже если бы сама Амбридж не прикончила его со злости, он бы умер, дожидаясь, пока общество осознает свои ошибки и потребует справедливости… А так, всё дело заняло несколько часов. Утром Долорес получила сову с рукописью и нашими требованиями: выдать живого Снейпа и официально объявить, что следствие признает его невиновным. Вечером мы получили её согласие: да уж, книжка вышла что надо!

Гермиона победоносно посмотрела на Гарри, видимо, считая свой рассказ законченным.

- Ты забыла про репортёров, - напомнил Гарри.

- Ах, да, - Гермиона заметно смутилась. – Ты только не сердись. Понимаешь… Мало было вытащить Снейпа из Азкабана. Люди привыкли думать, что им есть на кого излить свой гнев, есть, кого винить во всех бедах, есть, кого ненавидеть… Они не хотели верить, что он невиновен. Нам нужно было изменить общественное сознание. Мы не знали, как это сделать, но нам опять помогла Рита. Бесплатно: советом. Она посоветовала рассказать о профессоре нечто такое, что могло бы найти… ну… эмоциональный отклик. И в первую очередь – у женской части населения. И чтобы это непременно было правдой… Ой, кажется, ты меня понял...

- Вы рассказали про маму?! – воскликнул Гарри.

- Да, - прошептала Гермиона, - и поэтому тебя стали преследовать репортёры… Надеялись вызнать подробности… Гарри, прости… Выхода не было…

Гарри кивнул, пытаясь осмыслить все те новости, которые свалились на него за истекшую четверть часа. Что и говорить, картинка выходила печальная.

- А может… того, - сказал он после довольно долгого раздумья, - сходим… ну… проведаем его…

- Кого? – спросила Гермиона.

- Снейпа, - отозвался Гарри, глядя в пол.

Гермиона вздохнула.

- Мы обязательно его навестим, - грустно произнесла она, - но только не сейчас… Ты же слышал, что говорила Санни. Не сейчас, потом, если… когда ему станет лучше.

Вот, пока всё. Пешите одзывы! Иначе проды не получите

Морвен Ваниар
Угрозы, шантаж и насилие )

Не знаю, что Вы хотели сказать "после POV Невилла писать от лица Гарепотера - это как после Лексуса на Запорожец пересесть: экстрима завались, а удовольствия никакого... " - читать точно одно удовольствие...
Впрочем, у Вас от обоих лиц вышло чудесно - и, что самое важное, по-разному. Это действительно здорово!

Сын Дракона, тронута до глубины души... Просто у Гарри другой язык, более простой, не предусматривающий больших красот. Меня это сковывает. Ибо я даже в курсовых работах по дирижированию покушалась написать нечто вроде "с криком "Бегите!" Отелло врывается в фа-диез-мажор"))) А тут такие жёсткие рамки... Но, если уж Вы говорите, значит, читать всё-таки можно. Слава Богу)))

Морвен Ваниар
"с криком "Бегите!" Отелло врывается в фа-диез-мажор"
))))))))))) Надо будет запомнить фразу )))))))

Не можно, а нужно )
У Вас чудесно получается!

Сын Дракона, меня за неё долго ругали на экзамене, потрясали рукописью и кричали, что - внимание, цитата! - "Отелло не может ворваться в fis-dur, потому что это неодушевлённый предмет!!!"
Это... кто????.. Вот так я разбирала Верди...

Морвен Ваниар
Эм...
*Шепотом*
Фраза мне безумно понравилась, но я вынужден признаться: я не знаю, что такое "фа-диез-мажор"
Скажу больше: я вообще в музыке не разбираюсь... *Совсем тихо* по причине полного отсутствия слуха...

Сын Дракона , это тональность такая. Щас объясню. Гамму до-мажор -знают все поголовно: до-ре-ми-фа-соль и тэ дэ. играется по белым клавишам рояля, можно одним пальцем, без прибамбасов (клавиша "до" находится прямо перед парой чёрных). Таким образом, клавиша "фа" находится перед тройкой чёрных (чёрные на клавиатуре чередуются: пара-тройка-пара-тройка). Диез поднимает нотку фа на ближайшую чёрную клавишу. И тогда мажор (это такой лад, он весёлый, ещё бывает минор, он грустный) строится уже от неё. Тональность, стало быть, - это лад (в данном случае, мажор), построенный от определённой ноты (в данном случае фа-диез).

Разумеется, ворваться в тональность с криком (с точки зрения норм языка) можно только в стёбном фанфике. Мне следовало написать нечто вроде:
"В данной сцене композитор, в целях создания особого психологического эффекта, использует частые смены тональностей. Внезапность гнева главного героя (Отелло: "Бегите!"), кроме напряжённой тесситуры подчеркивается также резкой неподготовленной модуляцией в тональность третьей степени родства и сменой лада. Примечание: использование мажорных (а не минорных) тональностей высокой альтерации в наиболее трагичные моменты звучания является характерной чертой творчества Дж. Верди"

Но ведь я, блин, решила, что краткость - сестра таланта! Гыыыы! Скажите это Толстому и Достоевскому!...

(Блин, давно аннотаций не писала, самой понравилось...)

з.ы. музыкальный слух есть у всех, кто не глухой. Бывает просто раскоординация слуха и голоса (когда человек поёт не в ту степь). У меня подружка сокурсница с абсолютным слухом ужасно фальшивит. У меня относительный, но я пою чисто. Всё можно развить при желании.

Морвен Ваниар
Щас объясню
"Папа, а ты сейчас с кем разговаривал?" (С)
Я клавишный инструмент в последний раз видел в седьмом классе на уроке музыки ))))))))
Но вообще я гамму знаю. У нас соседка сверху уже тринадцать лет наигрывает ее, судя по звуку, как раз одним пальцем )

Но все равно спасибо за пояснение )

Бывает просто раскоординация слуха и голоса (когда человек поёт не в ту степь)
Гхм... Ну, во-первых, да - пою я все на один и тот же мотив... а во-вторых - я вот в "Угадай мелодию" играть бы не смог - совершенно не запоминаю ни мелодий, ни голосов...
Поэтому для меня в любой песне самое главное - это все-таки слова...
Я вообще только два голоса умудряюсь помнить и угадывать... ))))))

Я вообще только два голоса умудряюсь помнить и угадывать... ))))))
э..... коммент, плиз?

Морвен Ваниар
коммент, плиз?
В смысле?
Я только двух исполнителей могу на слух определить, что это они )))))))))))))))))))

Сын Дракона , ааааа... Это я просто на свой язык перевела и не поняла ничего, сорри)))

З.Ы. Граф, а чё это вы на Хоге на Фениксов подписались? Вы ж тут их можете до конца почитать, зачем Вам ждать, пока я их там выкладываю гомеопатически?

Морвен Ваниар
...
Тут до конца?
*Граф тормоз*

Мне потом сохранять будет удобнее оттуда...

Сын Дракона , со Сказок нормально должно сохраняться, там тоже можно в одном окне всё сохранить))) Всё, ушло: утром отслужила, вечером служить, ночью служить...

Морвен Ваниар
Тогда ладно )
Спасибо )

Пешите одзывы! Иначе проды не получите
Время доброе.
Спешу писать отзыв. Специально для этого зарегистрировалась и пришла к вам в гости со Сказок (спасибо за приглашение).
А что писать просто не знаю.
супер, нет не так СУПЕР!
Вы читаете мои мысли об идеальной истории. А именно уделили внимание именно тем моментам, лицам, темам о которых мне бы хотелось прочитать. Невилл-Северус - собственно это интересует больше всего, Слизерин и его проблемы после падения Лорда. В "фениксе вы писали, что Гарри завидует Невиллу, хотелось бы узнать как он дошел до такой жизни...
Пожалуйста пишите макси и хотелось бы читать не только диалоги, но и посмотреть по сторонам...
Спасибо

Морвен! Ты молодец! Зашла поздравить тебя с Рождеством, а сама получила такой подарок!!! Очень,очень интересно, читается легко. Я все время обдумывала этот сюжет, все гадала, каким он получится, когда ты напишешь. И ничего не угадала! Я имею ввиду что, вроде бы ждешь, ну когда же будет упоминание о Снейпе?, а все равно не можешь пролистнуть дальше - читаешь,читаешь, и все цепляет - и поведение ребят и события в школе и состояние Снейпа - все очень гармонично и ничего не притянуто за уши. Веришь во все. Ну и, конечно, твой ненаглядный Невилл открылся в совершенно новом образе! Мне он нравится. Продолжай пожалуйста! Очень проды хотца!!!
И С РОЖДЕСТВОМ!!!

Дейдра-и-дети, ура! Рада Вас видеть! Собсно, можно и на ты, но это по желанию))) Спасибо за коммент! А то иногда меня глючит: перестаю понимать, что это у меня такое выходит и можно ли это вообще читать))) Обычно я маму сажаю, но она щас не в сети, вот, пришлось вас на помощь звать!
Дейдра (блин, нравится имя!), если можно, расшифруйте, про кого хотелось бы узнать - про Гарри или про Невилла (кто до жизни дошел? Не совсем уловила) ,хотя я, собственно, собираюсь про обоих написать, просто невилла я люблю гораздо больше. А на Гарри я уже пожаловалась: трудно мне с ним... А макси - не знаю, что выйдет, у меня ведь и Фениксы предполагались первоначально на 50 страничек (а вышли на 150))). Насчёт по сторонам - да, есть грех, люблю диалоги и ещё люблю главу в пять страниц упихивать... В смысле, Вам пейзажей добавить?))) Ну, это наверно, в "Дженни" (история номер два))), тут всё-таки депрессия, а когда депрессия - не до пейзажей обычно...
Всё, улетаю служить. С Рождеством!

francheska-maria, и тя с Рождеством! Рада, что понравился фик! Извини, мне бы самой хотелось побольше Снейпа, но пока он у меня упёрся и не вылезает. Хотя в таком состоянии оно вполне понятно. Поэтому пока будем узнавать со стороны. Но в последних главах свиданку обещаю!
Всё, бегу обратно на клирос. *поёт* Наша служба и опасна, и трудна...

Привет. Давай на "ты"
Как твоя матушка, довольна, что у нее дочка - писательница? Она только твои произведения читает или другие тоже, а оригинал? У меня муж плюется, а дети в полном восторге от фанфиков. Бедные, как же они у меня потом тетушку Ро читать будут - у них же совсем другая картина мира сложилась!
Про Гарри. Сейчас тебя процетирую
"Гарри широко улыбнулся, даже не подумав прервать зрительный контакт. Я для вас открытая книга, профессор? Что ж, прекрасно. Значит, я могу не говорить вслух, что я сейчас чувствую… А я завидую Невиллу, чёрт побери! На меня-то вы никогда не посмотрите так, как на него, и всё потому, что я ни черта не смыслю в вашем дурацком зельеварении!.. Или потому что я – Поттер!.. Как будто я в этом виноват!.. И вообще, это был я, а не Невилл, кто сопровождал вас в той весёлой экскурсии в Омут Памяти… Впрочем, вы тогда меня спасли, кажется…* Не думайте, что я неблагодарный. Просто я, как любой человек, люблю нравиться людям, которые нравятся мне. Вы мне нравитесь, а я вам – не очень… Ладно, не берите в голову. Я рад за Невилла, он отличный парень. Раз уж он смог избавить вас от одиночества, согреть ваше сердце, подарить чувство семьи… "

Собственнно очень хочется прочитать как у Гарри все же возникли такие чувства к профессору.

Еще вспомнила, что мне понравилось в первой новой главе. Это как ты вставляешь моменты, известные по "Фениксам" про новую сову Гарри, например. Их читаешь и в мозгу сразу мысль: - вот оно, это уже было". приятная такая мысль - люблю возвраты и экскурсы в прошлое.


Про пейзажи. Ну наверно прям таки пейзажей не надо. А вот несколько лишних штрихов в описании помещения, мелких деталей (что у персонажа в руках, на что он смотрит, где прошел" - это было бы здорово. Так сказать - полное погружение.


Но в последних главах свиданку обещаю!
Как это в последних! В последних это только при условии продолжения фика и дальше. А так ну хоть краем глазика, в замочную скважину, из-за шторочки подсмотреть.


И пожалуйста про Невилла и стихи. Это так здорово сравнить написание стихов и зельеваренье! Может Северус тоже поэт в глубине души. Пусть он Невиллу это подскажет.

Как всегда здорово. Спасибо за такой рождественский подарок. Старательно скрываемые от всех стихи и интуитивный метод учебы: все очень родное и знакомое. Только я обычно в иностранных языках ориентируюсь не на красоту, а на правильность звучания.
Немного удивило то, что Поттер ничего не знал о летних событиях. Или он намеренно не хотел ничего видеть.
С Рождеством! DragonflySilver

Дейдра-и-дети, видимо, это общее свойство мужей - плеваться от фанфиков. Мой так чтит канон, что куда уж мне, грешной. Он у меня спит с "Гарри Поттером" в обнимку. И проел мне плешь, что писатель не должен писать фанфики. Хотя я и не писатель вовсе, а музыкант, это просто так получилось. А моя мама, естессно, читает всю мою писанину и, как положено настоящей маме, громко аплодирует. При этом, оригинал не читала. А с другими фанфиками ей не повезло: наткнулась пару раз на НЦшный слэш, а это для леди её воспитания слишком жОстко. С тех пор боится. Что до пасынка, который, собственно, и подсадил нас обоих на ГП, то он уже давно считает себя выше "всего этого". Даже седьмую книгу не читал.

Дейдра, ты будешь смеяться, но мне тоже очень интересно, как это Гарри вдруг воспылал тёплыми чувствами к профессору. Я ведь не собиралась писать фанфики после Фениксов, поэтому лепила от балды, что приходило в голову, а теперь придётся бегать по тундре за зверем-Обоснуем. Поймаю - моё счастье. Не поймаю - перепишу Фениксов))) Но это на совсем крайний случай, я думаю, всё же обойдётся.

Про обстановку - учла, вернее, оно как-то само учлось. Просто способность героя смотреть по сторонам зависит от его настроения, а они тут у меня все в депрессняке. Но иногда отпускает - вот и оглядываются)))

Про Снейпа - ну, по крайней мере, разговоров о нём будет достаточно (хотя и хотелось бы больше) Ничего, потом лучше будет. Экспозиционная часть - не самая интересная в серии, но без неё низзя)))

Уф, пишу с ноута, ибо стационар заглючил, не совсем удобно, потом отвечу ещё, если что-то пропустила)))

DragonflySilver, видимо, для Невилла красота и правильность звучания - синонимы. Впрочем, не "видимо", а так оно и есть. Ой, жду не дождусь пятого фанфика, где они со Снейпом схлестнутся на эту тему...)))

А у Гарри любоффф, ему ни до чего....